Леди и война. Пепел моего сердца - Страница 36

Кая лично помогал грузить золото на подводы. Все занятие.

Вниз спускали бочонки, перетянутые стальными полосами. Наполняли монетами. И Кайя, забросив по бочонку на каждое плечо, поднимался во двор. На одну повозку влезало восемь бочонков. Можно было бы и больше, но Магнус утверждал, что у лошадей, в отличие от Кайя, предел прочности имеется. И так выбирал здоровых битюгов спокойного норова и чудовищной силы.

Сам проверял упряжь.

Сам отбирал людей.

Эти мало походили на благородных рыцарей, скорее уж на разбойников, которым не то, что казну, дырявую ложку доверять страшно. Впрочем, были и знакомые лица.

Синие плащи.

Охрана Изольды… хорошо, что уходят. Чем меньше останется тех, кто напоминает о ней, тем будет легче. Точнее не будет, но для людей лучше оказаться вне Города.

Тот еще ликует в затянувшемся празднестве, уже не очень понимая, что именно празднует. Пускай. Алкоголь — хороший раздражитель.

— Ваша Светлость, — появления лорда-канцлера было ожидаемо. И Кайя остановился. Почему бы не побеседовать с хорошим человеком. — Добрый день.

— Добрый. Погода замечательная, вы не находите?

Снежит. И все-таки весна уже скоро… дожди, слякоть. А там лето… осень и снова зима.

Так пару лет.

И дальше — не понятно.

— Замечательная, — вежливо отозвался Кормак. — Могу я поинтересоваться, чем вы занимаетесь.

— Можете.

— Чем вы занимаетесь?

— Золото гружу.

Бочонки крепились кожаными ремнями, а сверху укрывались просмоленной тканью.

— Вы полагаете это… разумным? — Кормак окинул взглядом двор, в котором стало тесновато.

— Конечно. Моя помощь значительно сэкономит время.

Жаль, что Кормака сложно вывести из душевного равновесия. Пока… но времени впереди много. И Кайя, пожалуй, думал об этом с огромным удовольствием.

Или это — побочный эффект химии, о котором предупреждала система?

Она рекомендовала сделать перерыв на детоксикацию. Но Кайя отказался. Себя он щадить не намерен, кого бы то ни было — тем паче.

— И сколько вы намерены отдать? — трость упирается в борт повозки, точно намереваясь проткнуть его. Зря. Повозки сделаны из каменного дуба, они и арбалетный болт задержат.

— Все. Вернее, все, что принадлежит роду Дохерти. Вам ведь уже донесли, что Магнуса… несколько огорчила моя поспешная женитьба. И теперь я не имею права распоряжаться имуществом рода.

— Кайя, это детская месть.

И взрослая необходимость.

— Вы не меня лишаете этих денег, а Город.

Кайя знает.

— Во-первых, я не планирую вывозить городскую казну. Во-вторых, не вы ли меня убеждали, что перемены в городе — это лишнее. Я готов прислушаться, — Кайя потянулся, чувствуя, как хрустят кости. — Более того, я больше не намерен вмешиваться в действия Совета. Вы ведь хотели власти, мормэр Кормак? Я с радостью исполню ваше желание.

Странно, почему лорд-канцлер не выразил радости? Отговаривать не стал. Уходить тоже — наблюдал издали. Погрузка продолжалась два дня. И дядя вынужден был признать, что путешествие будет не столь легким, как ему представлялось. От предложения Кайя сопровождать груз он не стал отказываться.

Дорога заняла почти месяц.

Это было хорошее время, пожалуй, последнее хорошее время в обозримом будущем. Люди держались поодаль от Кайя, а он позволил себе поверить в то, что просто уехал из дома.

Из того дома, в который хочется вернуться.

Ведь ждут.

А на границе земель Дохерти сказка закончилась. И дядя, старательно отводя взгляд, сказал:

— Тебе пора.

Наверное. Но у Кайя осталось еще одно неоконченное дело. Кольцо с синим сапфиром он носил на той же цепочке, что и медальон.

— Возьми. Это ведь тоже семейная драгоценность.

Та, другая женщина, ждет, что второе кольцо из этой пары вернется к ней. Этого не будет.

— Передать?

— Передай. И… если однажды она сможет меня простить, я буду рад.

— А ты сам? — дядино отражение дробилась в гранях камня. — Сможешь себя простить?

— Не знаю.

Что это меняло?

Еще несколько недель передышки, но любая дорога, как любая отсрочка, имеет обыкновение заканчиваться. И Город встретил раздражением, глухим, скрытым. Пока.

Исчезла стража.

Появились люди в красных колпаках — Народное ополчение. И с красными бантами на груди — Народная дружина. Добровольцы, способствующие сохранению порядка.

А вот торговцев стало меньше. Торговцы — как крысы, чуют приближение бури. Замок же пребывал в обычном полусонном состоянии. Слишком привыкли к спокойной жизни… хорошо.

Не сразу поймут, что происходит.

Не разбегутся.

— С возвращением, Ваша Светлость, — Кормак поклонился, придерживаясь старых правил игры. — Поездка была удачной?

— Вполне.

— Рад сообщить вам замечательную новость. Ваша супруга и моя дорогая дочь ждет ребенка.

Что ж, система не подвела. Новость и вправду в чем-то хорошая: Кайя свободен от необходимости не только прикасаться к той женщине — даже химия не могла отключить сознание полностью — но и видеть ее. Свою часть договора он исполнил.

Как и лорд-канцлер свою.

Изольда была жива. Цела и… и Ллойд сумеет объяснить ей, почему нельзя возвращаться.

В его доме безопасно.

— Но также, — Кормак, если и ждал какой-то реакции помимо кивка, виду не подал. — Имело место некое… досадное недоразумение. Могу я вам кое-что показать?

Почему бы и нет?

Показать Кормак хотел бочки, но не с золотом — с головами. Несвежими и хорошо просоленными. Во время транспортировки головы утряслись, примялись и покрылись толстой белой коркой. Они не были страшны, скорее уродливы, как фигуры из папье-маше, которые используют бродячие актеры в своих представлениях.